Всё повседневно, пыльно, провально.
На меня посмотри, здесь нет гримас сострадания.
Я покурю ещё, выпью через края, вылью всю боль в подушку.
С ухмылкой своей взгляни на меня. 

Признай..места нет. 

Кому-то я стала ненужной.
А я бы просторам февраля
В хриплых сугробах,
замкнутых дворами,
Оставила бы все, но только не тебя,
Тебя мне оставлять никак не разрешали.
Все эти скрипы позвонков, моих речей, помятые губами,
Не заглушат ни разу пыл страстей
И то, что никогда не будет между нами.
А так бы сразу окунулась в гнев,
Твоих по ветру собранных веснушек
И приняв их, осталась на совсем
Не зная, что они не украшают душу.
Я бы надела на тебя тулуп,
Сняла бы все, что согревала в стужу.
Вот только пение ночей - это тотальный визг
И он напоминает мне твою изнанку, вскрытую наружу.

154

Я открыл глаза, передо мной лежал маленький мальчик. Громко и тяжело дыша, он спал. Было видно, как сон обволакивал его. Целиком, не оставляя ни одного миллиметра для бодрствования. Лицо его слегка искривилось в мимолётной улыбке, такой невинной и робкой, что меня это немного смутило. На вид ему было лет 9. На нём крепились синенькие штанишки, чуть прикрывавшие его щиколотку; белая маячка с голубыми разводами и жёлтым пятном, казалась, вот-вот станем солнечным небом; и носок, один носок подмигивал мне своим рваным глазом (второй, наверное, уже давно проснулся и пошёл по своим важным делам).
"Пора и мне вставать" - подумал я, - "надо вести этого бездельника в школу."
И немного поёжившись, повернулся к зеркалу,
где увидел своё отражение,
только
своё
отражение. 

Я уже знаю на сколько тебе похуй,
На 12 минут тишины.
В этих "дельфинский" скитаниях в проруби 
У нас никогда не будет игристой весны.
Ты будешь молчать, а я слушать шёпоты, шорохи, 
Шелест, только что вылупившейся из недр сердца, листвы.
Ты будешь сидеть, я стоять с обручем согнутым,
Скользящим во мне сокрушителем тьмы.
Один твой талант, одно слово, как колики.
То бьёт дикий ток своенравным мячом, 
То пушки достали руками поломанными.
Ударом из нас кто-то был обречён
На катер страстей, удаляющий главное - 
Всю суть новостей, всех передач,
Но для тебя это не главное. 
Ты продолжаешь всё также молчать.

года

Старый квартал. Уже темнело. Мы шли не спеша, некуда было торопиться. Он смотрел вдаль, наверное, о чём-то думал, а может просто не хотел разговаривать. Я любила молчать, но только не с ним. С ним мне хотелось говорить, говорить не умолкая. Хотелось рассказывать ему всё. Всю себя, что бы он понял. И он понимал.
Познакомились мы, когда мне было 16. Хмм, это было довольно странное "недознакомство". Тогда я ещё и представить не могла, чем может обернуться слово с приставкой -не. В то время диктовала весна. Никогда не любила это время года, оно казалось мне каким-то грязным и убивающим все надежды. Таким же был и он.. А моё, когда-то щегольское пальто, помялось и теперь походило на только что вошедшую весну.
С первого сказанного им слова, я поняла..провал. Я провалилась в чёрную дыру. И навсегда в ней пропала. Это не была какая-то там любовь, влюбленность или хотя бы симпатия. Нет. Что Вы.
Это было мне совсем незнакомо.
Это была лужа
и я в ней сидящая.
И он,
дворник подававший мне свои руки-веники
руки-перчатки.

маленько давнишний

jyf

Она была уникальна. Или как все. Я не знаю. Просто запомнилась мне и, наверное, навсегда. Особенно её брови. Идеальные, густые, неиспорченные пинцетом и фиолетовым карандашом, такие ровные, ничего лишнего. Они были в тон её цвету волос, неряшливо собранных в два каралика, которые казалось вот-вот расползутся и упадут на, смотрящие друг на друга, джинсовые плечи. Да, твою мать, она была прекрасна!
Всё в ней, абсолютно всё, привлекало меня. Пробитые и растянутые мочки ушей, в которых хранились лакированные деревяшки; маленькие синяки на ногах, которые просвечивались через чёрные капроновые колготки 40 ден; вызывающее агатовое платье и мешковатая, сделанная под джинсу, выцветшая куртка. И да, эта привычка. Привычка, как у меня. Кусать щёки. Она ей шла. Теперь она стала только её. С улыбкой всё было на много проще. Улыбалась она на половину, на одну сторону, только левую. Правая же оставалась неподвижной. И это ещё больше делало её, в какой-то мере, особенной, какой-то не как все, не для всех, лишь для меня. Моей.
Именно тогда я поняла. что теперь отношусь к меньшинству.
- Папа, я лесбиянка.

Не так давно [3]

Зимнее утро и оно не морозит, оно просто больно обжигает. Кажется, что этот день один такой, в общем-то, так и есть. Он и вправду был особенным, не похожим на другие дни. Андатра сидела и наводила марафет, пела весёлые песни, пританцовывала, накручивала бигуди. Мы с ней были уже изрядно пьяны, поэтому переглядываясь, как-то по дурацки улыбались друг другу. Прокрашивая ресницы тушью, я промахиваюсь и попадаю в глаз. Он моментально краснеет и чёрные слёзы начинают бежать по моим только что нарумяненным щекам. Меня отвлекает смех Андатры, всё это её забавляет, как в прочем и меня.
Настало время чудесам. И мы в пополаме выходим на улицу, осматриваем друг друга оценивающим взглядом и, наконец, садимся на мягкие кожаные сиденья такси.


                                                                            * * *

Я ждала этого вечера, как вечно худеющие бабы ждут, что стрелка на весах покажет 40. Только вот я не на диете, а этот вечер оказался дерьмом.

                                                                            * * *
У нас совсем не было денег. Да они и не были нам нужны. К чему тебе то, чем ты совсем не умеешь пользоваться? Мы ехали уже больше получаса, чувствовалось, как волнение заполоняло весь салон. Я была сильно напряженна, Андатра поняла это по моему непроизвольно моргающему глазу.

Мораль сей басни такова: Что бы я не написала, всё - хуйня.

В общем, это последний отрывок из мини стори под конченным названием "Не так давно". В чем смысл сего рассказа? Да я хуй знает.его, наверно, и вовсе нет, а это просто зарисовка моего немного ёбнутого сознания.
И вот ещё что, в 2015 году я планирую запустить в свой бложик уже новые рассказики-отрывки с более менее видимыми очертаниями сюжета, а не просто набор каких-то хуй пойми  букв, слов и предложений.

Не обещаю, что они будут лучше и удачнее этого, НО то, что они будут, как минимум, написаны и опубликованы, это точно. 

 Не знаю, что из этого получится. Надеюсь, что не полнейшая хуйня..Короче, пожелайте мне удачки и я пошла. 

 Всем супер мега новогоднего настроения, не забываем украсить свой дом, купить ёлку, запастись мандаринами, шампанским и оливье.

     

А также приобрести или смастерить своими ручками подарки для Ваших близких. 

Ехууууа, я ушла...

Не так давно [2]

Поднимаю веки, слышу, как навязчиво звенит будильник. Встаю, пытаюсь сохранить равновесие, но тщетно. Падаю на залитый чаем пол. От такого грохота проснулась Андатра, недовольным тоном пробубнила что-то и снова провалилась в мир грёз. Смотрю на неё с завистью и чуть ли не поддаюсь соблазну снова залезть под тёпленькое одеялко. Но я и так опаздываю, поэтому медлить нет времени.
Второпях выбегаю из подъезда, хочу подкурить последнюю сигарету. Но вот чёрт!! Я забыла дома зажигалку. Решаю не возврашаться, думаю лишь о том, что надо идти быстрее. День явно не задался.. на улице ужасный гололёд и я спотыкаюсь на каждом шагу. Мысли о сломанном копчике вообще не приводят меня в восторг, тем более то в преддверие такого дня.
Ничего не поделать, сегодня последний день, после которого меня ждёт полная свобода, поэтому приходиться пожертвовать своим и без того поврежденным до этого копчиком и мчаться на всех парах.

***

Успела! Не могу отдышаться, мне очень жарко и хочется пить. Осторожно сажусь на деревянный стул, расстёгиваю круглые ребристые пуговицы пальто, надеваю очки, непроизвольно начинаю смотреть по сторонам в поисках знакомых лиц. Никого не узнаю, лишь одну женщину, к которой я собственно и пришла. Она аккуратно протягивает мне бумажный лист, на котором неразборчивым почерком написано что-то про мою успеваемость. Опускаю глаза ниже и с облегчением читаю "удовлетворительно".

***

Открываю входную дверь. Что творится дома, напоминает мне хаус. Андатра еле стоит, она снова нашла коньяк. Господи, сколько это может продолжаться? Пытаясь мне что-то объяснить, выпивает пол бутылки теперь уже водки и сразу же бежит в туалет. Сняв ботинки, иду за ней, она вся скукоженная, нависла над унитазом. Держу её волосы, что бы она не запачкала их, пока выблёвывает из себя что-то коричневое. После этого беру её под руки, кидаю на кровать, приношу ведро, еще графин с водой, полотенце. И тут же ухожу.

Уже вечер, я лежу на белой простыни в безмолвии. В зале включён телевизор, из-за этого вся комната заполняется голубо-зелёным свечением, напоминающее мне северное сияние. Не такое, которое описывают нам в книгах или показывают в документальных фильмах, а то, которое мне посчастливилось лицезреть в 7 лет. Это было самое прекрасное зрелище увиденное когда-либо мною.
От меня пахнет шоколадом, точнее от моей кожи. Я провожу по ней рукой, на ощупь она бархатистая и какая-то "тряпошная". Касаюсь плеча, нащупываю небольшой шрам, полученный в результате операции, вспоминаю, как тогда не подействовал наркоз и как меня уже приводила в чувства темноволосая, немного "пышная" мед сестричка. Отворачиваюсь к стенке и в миг засыпаю.

to be continued...